Понятие "Тихоокеанская Россия" все более активно входит в научный и практический оборот, в политико-экономическую лексику. Оно не только в содержании, оно уже и в названии научных монографий и статей, стратегий и программ социально-экономического развития региона. Возникает вопрос - вытесняется ли привычное название нашего региона - российский Дальний Восток? И если "да" - то, что из этого следует?
Обращение к Интернет-ресурсам дает утвердительный ответ на первый вопрос. Более того, в англоязычном "Google" вытеснение уже произошло - страниц с материалами о Тихоокеанской России на порядок больше, чем о российском Дальнем Востоке. Утвердительный ответ дает и обращение к молодежной аудитории. Среди студентов-восточников (экономистов) 85 процентов убеждены не только в перспективности "тихоокеанского" названия, но и в том, что они уже живут в Тихоокеанской России.
Что из этого следует? Возможны два ответа: "нейтральный" и "формирующий".
"Нейтральный" ответ исходит из того, что само по себе название мало на что влияет. Все зависит от содержания, которое в него вкладывается. Поэтому оба названия можно рассматривать как содержательно равнозначные. Если и есть отличие, то не принципиальное. Оно идет по линии - название привычное и устоявшееся (российский Дальний Восток), и название относительно новое и менее заштампованное (Тихоокеанская Россия).
Второй ответ - "формирующий". Он исходит из того, что название, то есть Слово, не только отражает, но и творит жизнь, не только хранит память, но и формирует будущее.Другими словами, перефразируя известное морское выражение - "как регион назовешь, таким курсом он и будет развиваться".
Если по курсу будет российский Дальний Восток, то доминанта будущего региона - это внутри российская интеграция, включенность во внутреннее экономическое пространство России. Но российский ли Дальний Восток по курсу развития нашего региона?
Ответ - отрицательный. Уровень интегрированности региона в экономическое пространство России за последние два десятилетия резко упал. Региональная экономика дезинтегрируется. Об этом свидетельствует главный показатель интеграции - цены на одни и те же товары и ресурсы. Выравнивания не происходит. Его и не должно происходить в условиях, при которых только 5% валового регионального продукта поставляется на внутренний рынок России. Двадцать лет назад эта доля была в 16 раз выше. Высокие энергетические тарифы (на 40% выше), колоссальные транспортные расходы выталкивают Дальний Восток из механизма внутри российских рыночных отношений.
Какое же будущее по курсу у Тихоокеанской России? Будущее с доминантой внешнеэкономической интеграции, с включенностью в азиатско-тихоокеанские экономические связи. Но "тихоокеанский" ли курс в настоящее время у нашего региона? И да, и нет.
Да, если учесть возросшие объемы международной торговли, инвестиций и самую высокую мобильность приграничного населения. Если в России свобода перемещаться через границу принадлежит только 6 процентам граждан - обладателям загранпаспортов, то на юге нашего региона доля таких счастливцев - на порядок выше. Из 10 взрослых жителей юга нашего региона в Китае побывали 6, в Японии и Южной Корее - 2. Сколько из них побывали в европейской части страны - статистика не проясняет, но есть ощущение, что значительно меньше. Но для нас это и есть ощущение Тихоокеанской России.
Нет, если учесть действие дезинтеграционных факторов. Природно-ресурсный потенциал интеграции - практически выбран и уже не мотивирует. Общая история (и особенно ее интерпретация) - разъединяет. Уровень взаимного доверия в АТР и особенно в Северо-восточной Азии - все так же низок. Сила инерции - по-прежнему велика. Пессимизм большинства экспертов по перспективам тихоокеанской интеграции России - нарастает. Даже и не верится, что по историческим меркам совсем еще недавно мы мечтали превратить северную часть Тихого океана в Русское море.
Но если по курсу и не российский Дальний Восток, и не Тихоокеанская Россия, то вопрос - кто за штурвалом? Кто - имеется в виду как думающий. И что по этому вопросу может подсказать экономическая наука?