Присутствие Китая в экономике России: новые процессы и оценки

Кучук О., Фокин Н.

Проблема в оценке объёма экономического присутствия Китая на Дальнем Востоке России. Оценок две. Общепринятая и критическая. Какая точная? Как влияют на эту оценку новые процессы в российско-китайских экономических отношениях? Что они представляют?Вымываются ли объёмы китайского присутствия? Взгляд со стороны Китая и России на эту оценку – чем отличаются? Где Китая больше – в России или в США??Можно ли ставить вопрос о неявных формах китайского присутствия? Какие выводы можно сделать из анализа ситуации?

Сформулированные вопросы и определяют структуру представленного материала.

Оценка экономического присутствия Китая в России представляется однозначной. Китая много, Китай давит. И в целом Россию, и её Дальний Восток. Соответствующие показатели более чем убедительны.

Потребительский рынок. По оценкам экспертов на Дальнем Востоке России почти две трети этого рынка захвачены китайскими товарами. Эта цифра ещё более высока по отдельным товарным группам, таким как - одежда, обувь и игрушки. Она доходит до 80 процентов.

Подобная картина и на рынке продовольствия. Более половины рынка овощной продукции – из Китая.

Почему складывается такая картина? Она отражает сложившуюся структуру китайского экспорта в Россию.

Однако подобная оценка присутствия Китая в нашей экономической жизни представляется однозначной только на поверхностный взгляд. Более внимательный взгляд выхватывает фрагменты мозаики, без которых никак не вырисовывается полная картина происходящего.

Картина происходящего будет неполной без осмысления новых процессов в наших отношениях. Они порождены ревальвацией юаня и ростом зарплаты в цене китайских товаров.

Ревальвация юаня происходит очень динамично. В 2008 году курсовое соотношение составляло 3,2 рубля за один юань, в 2009 году – 4,5, сейчас – 5 рублей за один юань.

Не менее динамично растет и зарплата в цене китайской продукции – ежегодно на 18 процентов последние три года. Если все эти тенденции сохранятся, то к 2015 году по показателям цены и зарплаты в цене китайские товары сравняются с американскими.

Закономерно, что в марте этого года впервые за много лет общий объем китайской торговли с миром был сведен с отрицательным сальдо - импорт превысил экспорт.

Каким образом это касается российского Дальнего Востока? Самым прямым. Падение конкурентоспособности китайских товаров по цене означает, что ещё недавно сравнительно недорогие потребительские товары из Китая становятся менее доступными. Но для России в целом это не столь болезненная ситуация, учитывая долю Китая на потребительском и продовольственном рынке нашей страны. Например, на рынке продовольствия – это всего 5 процентов.

Другое дело – последствия курсового роста юаня и роста китайских цен для российского Дальнего Востока, где эта доля на порядок выше. Она обеспечивается высокой долей Китая во внешнеторговом обороте Дальнего Востока – для Приморья, например, она, превышает 50 процентов.

Ведут ли процессы ревальвации юаня и роста зарплаты к вымыванию Китая из экономического пространства российского Дальнего Востока? Экономическая наука дает, пожалуй, положительный ответ на этот вопрос.

Какими могут быть контуры ответа? Очерчивающих линий три. Неизбежное выравнивание факторных цен открытых экономик (теорема Хекшера-Олина). Внешняя торговля как субститут движения ресурсов (теорема Столпера-Самуэльсона). Инвестиции - толчок, а не фактор экономического роста и ориентация национальной экономики на сбережения и внутренний спрос (теория роста Солоу).

Есть ещё один инструмент устранения искажений видимой картины происходящего с китайским присутствием в России и на российском Дальнем Востоке. Этот инструмент - принцип, на котором строятся все мирохозяйственные связи - принцип сравнительного подхода.

Приведем только два факта. Первый касается объема присутствия Китая в американской экономике. Второй – значимости России для китайской экономики.

Присутствие Китая в экономике США на порядок более значимо, чем его присутствие в экономике России. Об этом свидетельствуют и долларовые резервы Китая, и сравнительные объёмы китайского экспорта, и полки в американских магазинах.

Долларовая составляющая в золотовалютных резервах Китая в 2011 году превысили отметку в 2 триллиона. Китайский экспорт в Америку больше российского и абсолютно – в 9 раз, но что еще более важно – он больше и относительно – если соотнести размеры экономик России и США. Именно поэтому формируется феномен Chimerica , но понятия Chiru ни в политике, ни в науке – не наблюдается.

О значимости России для Китая, а следовательно и об отношении Китая к российским регионам свидетельствуют следующие факты.

Первый касается углеводородного сырья. Экспорт российской нефти в Китай составляет 6 процентов от общего объёма китайского импорта нефти. Соответствующий показатель по газу – 4 процента. Сказываются и обширные планы Китая по освоению сланцевого газа внутри страны. Не удивительно, что многолетние китайско-российские газовые переговоры так и не воплотились в конкретные решения. И Китай нашел себе поставщиков в других странах. У сотрудничества в угольной промышленности также неопределенные перспективы – Китай сомневается в пропускной способности нашей транспортной системы.

Второй касается инвестиционного сотрудничества. Накопленные китайские инвестиции в России составляют 2,6 миллиарда долларов, а российские в Китае – 1 миллиард долларов. Поэтому инвестиционная составляющая характеризуется более активной деятельностью китайского капитала в сравнении с российским. Вторая особенность – более мощно выраженный западный вектор в сравнении с дальневосточным.

Выходит, что китайское присутствие в России и на российском Дальнем Востоке сравнительно не столь уж и значимо. Выходит, вопрос следует ставить в противоположном ракурсе. Вопрос не в том, почему допустили такое мощное китайское присутствие? Вопрос в том, почему не допустили китайского присутствия. Почему отказались воспользоваться положительными эффектами открытых мирохозяйственных связей?

У российской стороны нет ответа на этот вопрос.

Ответ китайской стороны – организионно-технического свойства. Пресловутая серая "растаможка". Эффект Черкизовского рынка на котором работало самое большое количество китайских бизнесменов. После его закрытия одна треть китайских предприятий Вэньчжоу - самого крупного города поставщика обуви приняло решение уйти с российского рынка.

Возможно, именно поэтому такие надежды возлагаются на открытый в апреле 2012 года в городе Вэньчжоу центр по содействию развитию торговли. Содействие – в помощи бизнесменам легально совершать операции, связанные с перевозкой, таможенными процедурами, складированием и реализацией товаров на территории России.

Выделим и такой новый процесс как изменение уровней переплетения российско-китайских экономических связей. В этом переплетении движущим уровнем становится не частное, а государственное сотрудничество. Китайский же частный бизнес уже не верит в перспективность совместных инвестиционных дел с российскими предпринимателями.

Отсюда и упор на разного рода программы и проекты правительственного уровня. Отсюда их оторванность от бизнеса, непроработанность, а потому - практически нулевые эффекты.

Примером может служить принятая в 2009 году программа сотрудничества между российским Дальним Востоком, Восточной Сибирью и Северо-восточным Китаем на 2009-2018 годы. Её опорные точки – венчурные IT компании, информационная площадка "Техноград" в Партизанске, центр трансфера современных аграрных технологий в Амурской области и другие проекты. Однако в плане реализации программы многое остаётся неясным, особенно по источникам финансирования. Главная причина – она была принята без привлечения части бизнес сообщества, экспертов и местных властей.

Но Китай присутствует на российском Дальнем Востоке не только в прямых формах – товарной, инвестиционной и миграционной. Не менее значимы и скрытые, неявные формы его присутствия. Одна из таких форм – демонстрационный эффект китайской экономики.

Основа демонстрационного эффекта – открытость границ и доступность поездок в Китай для российских дальневосточников. Это эффект демонстрации экономического успеха, это изменение мироощущения дальневосточников, это эффект появления вопросов к политике федерального центра. Главный среди них – почему они могут, а мы нет? Что есть такого у них, чего нет у нас?

Динамичные подвижки в китайских реалиях задают смену чувств у россиян, наблюдающих эти подвижки.

Пекин 2012 года. Толпы китайцев торгуют с фонариками на темных тротуарах вечернего Пекина? Какие чувства вызывает эта феерическая картина? Чувство зависти. Зависти оттого, что власти не лишают людей выбора. Чувство недоумения - власть торговцев не разгоняет – а при её то мощи – это дело нескольких минут. Чувство удивления – торговцы одеты прилично и вечерняя торговля для них - не только хлеб насущный, но и хобби и способ самореализации. Странно, но появляется и чувство надежды, связанное с вопросом – чем мы хуже, неужели нельзя перенять какие-то элементы китайского опыта?

Но это чувство значительно слабеет на российской стороне границы. Здесь ситуация замерла. Она демонстрирует необходимость перемен. Их ожидание можно назвать её эффектом Краскино. Краскино – приграничное село. Эффект Краскино – эффект вымывания человеческого капитала в российском приграничье. Потенциальные предприниматели – 8 человек с высшим образованием. Нет вменяемых людей для приграничного с Китаем сотрудничества. Может показаться, что интеграции снизу в России – уже нет человеческой опоры, и мы уже опасно подошли к точка не возврата

Итоговый вывод. У него две составляющие.

Первая – присутствие Китая в российском экономическом пространстве – значимо. Но переоценено. Более того – оно сжимается.

Вторая – на передний план, возможно, выходят косвенные, скрытые, демонстрационные формы влияния Китая на нашу российскую жизнь, в том числе – региональную.